Elizabeth ANHEL ©
перевод с нем. и фр. - А.Яковлев
(это не "авторский" перевод, а почти подстрочник - А.Я)
Каким нужно родиться фантазёром,
чтобы выдумать дорогу из кирпича
такого непрактичного, жёлтого цвета!
Каким нужно родиться отважным,
чтобы однажды расстаться со своей страной Оз...
Или автор сочинил себе Рай?
Элли - так прозвали меня в приюте.
Элли, - смеялись: где твой Гудвин?
Почему он не поднимет твои оценки по естественным наукам
хотя бы на пару баллов?..
А меня меньше всего интересовало,
почему, например, у альпийских бабочек
по углам крылышек - радужные глазки.
Учитель Годон говорил: отпугивать птиц.
Неправда!
Разве красота должна чего-то бояться?
Неправда!
Поэтому те, кто смеялись над маленькой Элли,
получали хорошие тумаки.
И я смотрела в пол
и не отвечала на глупые вопросы учителя,
который, роясь в своих конспектах, мятых, как его галстук,
так и не понял,
что значит для человека - встретиться глазами с крыльями!
Пусть даже нарисованными цветной пыльцой!
Пусть даже эфемерными-бабочкиными...
Но крыльями!..
(Чему его учили в колледже?!)
Когда у меня будет свой дом - а дома есть даже у кошек,
я непременно выложу во дворе маленькую жёлтую дорожку.
Конечно, в страну Оз.
Пусть даже страна эта будет сарайчиком,
пусть даже осы слепят в углу своё бумажное гнездо...
Но там обязательно будет потолок с зелёными облаками.
Ларчик, в котором будут жить мои герои.
И голос мамы...
Мамы, которая сто лет назад читала своей малышке
"Волшебника страны Оз",
и, почему-то промакивая свои зелёные молодые глаза,
говорила, что писатели никогда не врут.
Наверное, я родилась, чтобы помнить это...
Четвёртый месяц в Нидерландах...
знакомый поляк напомнил:
вас называют Страной Тюльпанов,
так же как Японию - страной Восходящего Солнца,
так же, как Китайскую Республику - Поднебесной...
так же, как срубленный клён - пнём.
А где здесь увидишь тюльпаны?
Разве что на выставках в Рузендале?
(впрочем, это единственный городок, который я знаю здесь)
или в руке рыжей девушки,
от которой падает такая тень,
что не разобрать, что она прижимает к груди,
толи цветы,
толи меч самурая.
(прости, незнакомая, я не заметила, что тюльпанов - два,
и, пожалуйста - не делай себе харакири!)
Лучше зайдём в бар - здесь, за углом,
и я за свой счёт угощу тебя мороженным с виски,
знаешь, какая это гадость?
Зачем ты отбрасываешь тень?
тени - это прерогатива Солнца.
мы должны отбрасывать только свет.
пойдём, я научу тебя...
Только поторопись!
ведь симпатия с первого взгляда
хоть и коротка, как молния,
но может убить,
если ты сейчас же не схватишься за мою ладошку-громоотвод.
Я побывала на трёх континентах
и везде была чужой, одинокой.
такой одинокой,
что хочется занять денег,
пересечь два материка и два океана
и спрятать это моё одиночество
в мохнатой сумке кенгуру.
Прыгай! Прыгай теперь, заяц Зелёного континента!
Прыгай, куда не допрыгнут воспоминания!
Прыгай, куда не допрыгнет память!
Прыгай, щипай траву -
и больше не возвращайся ко мне,
даже если это будет приватным распоряжением
старшего по званию.
В моём кармашке всего двадцать евро -
а мне ещё нужно купить себе новое платьице,
непременно цвета морской волны и клетчатое,
забрать из сервиса автомобиль,
снять номер в отеле на двоих, обязательно с красными простынями,
заказать лёгкий, но возбуждающий ужин,
чмокнуть в носик мою Джей!
Голова идёт кругом, столько забот!..
Как весело мечтается, когда в кармане только двадцать евро!
Я улыбаюсь - и прохожие думают, что мои карманы полны денег,
а уж девчёнка знает, как их повеселее спустить! - и улыбаются в ответ.
И собственный разбитый быт
озаряет солнечными зайчиками
встречные лица...
Верлен поил с бороды мух,
он макал бороду в абсент и пудрил сахаром,
потом пьяные мухи плели ему паутину синкоп.
-Разве мухи плетут паутину?
- Пьяные мухи плетут и не такое, Дженни!
Теперь в Париже абсент запрещён,
но мы-то, Дженни, знаем,
что в кабачке "Богач Ричард"
абсент есть,
гарсон ставит его в полночь по Гринвичу
на столик тем, кто не поит с бороды мух.
Эх, абсент! Горькая полынь-трава, русский вереск...
Ты закрывала глаза и читала сквозь зубы Бернса,
когда я рисовала бабочку у тебя под пупком -
сначала контур, потом стала колоть краску,
твой живот запрыгал - и татуированная бабочка ожила
и собралась улетать,
и я схватила её зубами.
- Ты что?
- У меня просто заняты руки, иначе бабочка улетит.
- Нарисуй лепестки вокруг пупка,
будет цветок для бабочки,
чтобы она сидела на нём.
- Нет, будет как в японском аниме,
твой парень рассмеётся.
- Тогда держи её крепче!
И я погладила языком крылышки,
и почувствовала, как у меня во рту
смешиваются три вкуса:
крови - краски - и пота,
металла - вечности - и любви,
два раза смерть - один раз жизнь,
личинка - куколка - бабочка...
Ах, Дженни, я ведь никогда не делала татуировок!
Наверное, тебе было больно,
и наверное, поэтому татуировку делала я -
ведь мы знаем, что даже Верлен без абсента...
- При чём тут Верлен?
- Но ведь я начала стихи с Верлена!
- А я начала жизнь с бабочки...
В Южной Африке я купила чёрного божка
с таким огромным фаллосом,
что леди в самолёте стали оборачиваться.
Тогда я сняла с божка его тряпичную маску
и натянула её на фаллос -
и фаллос стал божком,
а маленький лысый божок - его фаллосом
причём, обычных размеров,
настолько обычных,
что леди в самолёте стали ворчать.
Не станцевать ли нам сегодня на парапете сиртаки?
Не взяться ли за руки, как делают это греческие парни?
Не свалиться ли в воду?
Не такой уж высокий мост над Сиреневой набережной,
шеи не свернём -
тем не менее, приличная публика разинет рты так,
что в них залетит полицейский вертолёт,
тем не менее, о нас расскажут в экстренных новостях
и домохозяйки проворчат:
- Опять эта школьная любовь!
А сами усядутся листать школьные альбомы,
и покраснеют, как на уроке про размножение огурцов,
и полезут в справочники,
и наберут номер соседки по парте:
- Грета... мне пришло в голову, так не кстати...
- Да, мой супруг тоже задерживается...
- Так, не станцевать ли нам пока на парапете сиртаки?
- Норвежцам разрешили бить китов!
- Подумаешь, какая новость.
Зато шотландцам разрешили носить оружие!
- А я думала...
- А ты думала, Дженни, что юбки у них
оттопыриваются от револьверов?
- Мне жалко китов, при чём тут шотландцы?
- Я просто представила,
как они будут хвататься за настоящий револьвер!
Норвежцам станет не до твоих китов, милая.
Я любила римского легионера.
Не всадника, и даже не преторианца.
Я любила простого парня с соломенными волосами
и рабочими ладонями, на которых не врут линии жизни.
А он любил геройские кинофильмы,
и не читал первые полосы газет.
Он не покупал мне цветы в бутиках,
он ездил за ними за город
на своей старой "Ямахе",
он рвал их в поле,
чтобы наши цветы пахли хлебом,
а не деньгами.
Вторая башня похоронила его отца,
фермера из Пайпера.
Что ему было делать в этой дорогой башне?
Он просто шагал мимо, глазел на роскошный Рим,
который кормил много лет,
а когда наступил армагеддон,
стал помогать пожарным так же честно,
как ухаживал за своими бобами.
Кто знал, что вторая башня станет первой.
Мой парень должен был стать хозяином фермы,
сто лет мужчины в их семье выращивали бобы
и получили за это даже смешное, но необидное прозвище.
Но мой парень взял меч и стал легионером.
Римский орёл унёс его на небо на своих крыльях.
Он не был героем, он только смотрел кинофильмы.
Но он сделал...
он сделал...
сделал...
то, чего не бывает в самом высокобюджетном кино,
о чём я не могу говорить никому,
кроме нашей пустой зарёванной подушки,
потому что дала правительству расписку.
Когда он успел стать римским легионером?
В наше последнее утро, когда он поднялся с постели
и забыл поставить мне кофе?
Или когда на день скорби отца
пришёл в его выцветшей мешковатой армейской куртке?..
"Если я скажу ещё одно слово, я заплачу.
А разве плачут подруги римских легионеров?
Поэтому я не плачу." -
так я сказала пузатому редактору.
Он закурил и ответил:
"Неплохо. Но печатать я не могу.
Здесь, в Европе, этого не поймут."
И тогда я заплакала и сказала ещё пару слов:
"Тогда напишите, что ваших туристов спасло чудо.
И не забудьте поблагодарить за это своего пастора!"
Мама, я, кажется, становлюсь взрослой.
Мама, оказывается, это так просто:
просто не арендовать номера в отелях,
а жить в выбеленных домиках старушек,
подметая бесконечные ряды портретов их родственников,
и растирать её утренний шведский сыр -
чтоб не платить за житьё-бытьё.
просто не красить ногти, чтобы не бегать в прачечную,
просто экономить на душе
и каждый вечер раскладывать на табуретке монеты:
- что завтра ждёт фройлян Элизабет Анхель на обед,
и ждёт ли её ужин,
и на починку какого платья останется...
Мама, я, кажется, становлюсь взрослой.
представь себе, я стала думать:
- а не найти ли недорогую, но удобную работу?
и даже:
- а не завести ли тебе ребёнка, фройлян Анхель?
все матери говорят: мой самый красивый!
но они не видели фото мого отца,
морского офицера, ясноглазаго викинга - и тебя, Мама...
Мама... ведь говорят, что на небесах не стареют?..
поэтому самый красивый будет - мой!
вот только нет у меня парня.
были двое -
первый, поющий серенады,
и второй - молчун с ледяным сердцем,
который и не подозревал, что он - мой парень...
как бы он оттаскал меня за волосы за это!
первого - романтика,
повесили где-то в Колумбии
за то, что хотел подарить нам "спокойную старость".
и мне в голову пришла дурацкая мысль,
о том, что на небесах, и правда, не стареют.
и нужно только подняться на... закрыть глаза... и успеть за ним...
и второй - молчун с ледяным серцем...
только вот я слышала его слёзы,
когда вечерами он уходил за холм
и падал лицом в песок.
разве можно так расплавлять ледяное сердце?
что от него останется?
Мама, осталось!!
однажды он нёс меня, долговязую девчёнку,
весящую, как чемодан с золотом,
четыре часа,
запирая губами мою рвущуюся наружу душу,
четыре часа,
отплёвываясь от крови и хрипя ругательства,
четыре часа под солнцем +45,
вылив из фляжки всю свою - свою! - воду,
чтобы не осталось соблазна отдать её мне (нельзя!) -
а я так умоляла об этом.
мне показалось,
что по дороге мы подохнем вместе,
как пишут в счастливых сказках "в один день".
и я плакала и улыбалась, а он думал, что у меня истерика,
и бил меня по щекам...
...а когда я спросила у доктора в лазарет-палатке:
- где мой герой?
доктор рассмеялся:
- вылил на себя канистру воды, а половину выпил, как конь,
сплюнул, закурил, и поплёлся обратно...
видела бы ты своего "героя", ха!
я думала, он привалится где-нибудь в тени у входа, ждать:
какой прогноз вынесет медицина?
а он...
и я заревела и доктор рассердился:
- тебе уже сделали обезболивающий укол. Тебе не должно быть больно!
а мне было больно, так больно, Мама!
и уколы здесь не причём...
но, Мама, я, кажется, становлюсь взрослой
и учусь понимать разницу между
"Cherchez la femme" и "C'est la vie!.."
А у бога есть чувство юмора?
ведь мы "по образу и подобию"?
если есть - то вдруг наша жизнь шутка?
если нет - то почему мы смеёмся? От лукавого?
но ведь юмор нас частенько спасает!
тогда кто - спаситель?
Помню
стоп-кадр-размышление в рождественских Афинах
над рухнувшей колонной какого-то священного портика,
с сидящим на ней пьяным чернокожим парнем
с пивом в руке,
в колпаке Санта-Клауса.
И на колонне архаическая, побитая временем, надпись:
"...это пъедестал божества..."
Было сто дорог,
чтобы шагнуть в большую жизнь.
но некому было подсказать - какая длиннее.
выдумывать стихи?
подавать кофе пассажирам бизнес-класса?
лечить детей или учить их алгебре?
служить инспектором мобильной связи?
Было сто дорог, но я не тронулась с места...
Я села за зелёное сукно -
я села играть в русскую рулетку.
только нарушила правила:
я зарядила полный барабан,
а надо - один патрон.
Я нарушила правила игры,
но меня не выгнали из-за зелёного стола.
я крутила барабан, я жала на курок -
и мне везло, как везёт лишь новичкам и шулерам:
из года в год револьвер давал осечку...
И только сегодня,
тихим бессонным утром
я услышала,
как боёк продавливает медный капсюль -
как будто кто-то мягко шагнул ко мне.
Это ты, мама?..
|
