Аркадий Аршинов ©


ТАКАЯ ЖИЗНЬ

1. ИМЯРЕК

Ляжет снег, как на плечи пуховая шаль.
Жаль, что я не хожу с караваном -
Я привёз бы тебе сквозь ужасную даль
Эту шаль цвета, что ли, тумана!

И когда буераками бродит метель,
И мороз караулит у двери -
Это множество мелких и тёплых петель
Согревало бы наше доверье.


* * *

От местных вод до дальних рубежей
Весёлым и лихим протуберанцем
Сквозь рой противотанковых ежей
Лечу - мальчишка с первоклассным ранцем!

Что мне глухая жизнь моей страны,
Её закостенелые заботы?
Свистят мои помятые штаны,
Скрипят мои нестоптанные боты!

И сабли рек, и камни городов -
Всё мимо! Всё во власти горизонта.
Я ухожу в отверстие годов,
Как древнегреки в неизвестность Понта.


* * *

За городом, где лес в своих правах,
Я жёг костёр, ногой ломая сучья.
И жёсткая осенняя трава
К теплу тянула маленькие ручки.

И долго я лежал к огню спиной,
И видел, как среди стеблей примятых
Шагал к костру какой-то жук лесной.
Но я вздохнул - и он пошёл обратно.

Но я вздохнул. И встал. И сам ушёл.
Через поляну, через лес, по пашне.
И втянут был под каменный подол
Знакомых стен. И стал таким, как раньше.


Человек

Ярилось солнце, таял снег,
ходил по луже человек.
Он ничего не потерял -
он просто лужу измерял.
На глубину и на длину,
на высоту своих сапог.
Он честно чуствовал весну
ледышками промокших ног!
Он невысок был, человек,
и сапоги невысоки...
Из лужи вышел он на брег,
как водолаз со дна реки.
Домой вернулся он, как Вождь,
не преклоняющий колен.
Ему сказали: не пойдёшь
на улицу. На целый день?!.


* * *

Мой друг был болен.
Я его лечил.
Он поправлялся медленно и плохо.
И день за днём по стёклам
дождь строчил,
как пулемётчик
из другой эпохи.

Друг бредил.
Порывался бодровстать.
А после - улыбался виновато...
И прочная железная кровать
его в себя вбирала,
словно вата.

Тот друг был я.
И он меня не спас -
средств не было в убогом лазарете...
И дождь строчить окончил
в этот час.
Я за двоих остался на планете.


* * *

Всё прочнее случайные связи.
Всё отчётливей холод в груди.
Всё противней осенние грязи
И тоскливей мороз впереди.
Всё смешнее кулак и удавка,
Безразличнее зелени цвет.
Всё роднее надёжная лавка.
Вообще, всё роднее предмет -
В нём молекулы движутся точно,
Как часов безразличный тик-так.

Всё охотней быть в мире заочно.
Сам, наверно, стал миром. Вот так.


* * *

Иду по берегу. Стою на берегу.
Смотрю на воду.
Я верен смолоду тому, что берегу -
И в непопогоду

Не скорость ветра измеряю я,
но прочность дома.
Схватившая себя за хвост змея
И есть искомый

Мой путь. И потому теченье рек
Так мой любимо.
Они текут - а я лишь имярек,
Стоящий мимо.


Лазарь

Выпила дорога силы из груди.
Погоди немного, малость погоди -
Отдохнёшь! Приляжешь!.. Встанешь и пойдёшь:
Нового - не скажешь, Бога - не найдёшь...


Снежный путь

Всё, всё, пора уходить ко дну!
Невзирая на сбор маслин,
на вскормившую тебя страну.
Пора! Недаром Пушкин
под осень - дуэль -
и умирал.
Чтобы, где он -
никто не знал.

Осень скребёт асфальт листьями,
голубит небеса.
Впереди - прохладные дни,
холодные ночи, чудеса.
Дальше - адамант Луны,
прозрачные дни, лишённые тел...
Но пока - именнто то,
чего Он хотел.

*

Дороги все минуты:
все мгновенья - выдох, вдох.
Моментальность каждого взгляда.
В каждом жесте не жизнь, так Бог.
И уже не хватает ёмкости...
Взрыв сверхновой - дело минут.
И вот-вот покажет экран
то ли лавр, то ли кнут!

*

Стиль наславивается на сталь,
происходит перемещение
слова сказанного в хрусталь,
в чернострочие стихотворения.

Смысла нет догонять - и нет
ждать тем более сил. И поэтому
ты становишься вновь Поэт,
в ряд с другими Поэтами.


* * *

Нарисовал кораблик,
в путь пустил -
бил ветер в паруса
что было сил.

И длинные валы
несли его
в прекрасный край
за гранью моего

листка. И он уплыл!
А мне смотреть
ему вослед
и взглядом стекленеть...


2. ПРОПИСИ ИДИОТА


Я узнал Её сразу. Да и кто это мог быть, кроме Неё? Этим числом, месяцем и годом я снова вернулся на Землю из спускаемого аппарата жизни, и Она встречала меня. Струна зазвенела.

*

Мне сразу стало не хватать Её голоса. Как будто я лишился своего, Её беспокойных красивых рук, как будто мои руки перестали слушаться меня, Её тёплых устало-весёлых глаз, словно я ослеп. Стало так. Я понял, что я живу туманом за Её окном, травой под её ногами, простынёй под Её телом, едой на Её вилке, капелькой пота на лбу, когда Она любит кого-то. Я стал рекой Её дней. Я перестал думать и потёк. Я теку.

*

Никогда ещё до этого я не был так лёгок и прост с Нею. Была Она и был я, и никого, казалось, больше. То есть, были кругом массы, но что двум тёплым ветеркам трава под ногами? Лишь шелест. Так я чувствовал. Так было. И так перестало быть. Я понял, математически точно понял, что Она неверна мне, что я – не тёплый ветерок в Её волосах, а такой же кусок той биомассы, какою полон тварный мир. И меня скрутило в ком. Меня швырнуло туда, откуда, я верил, я бежал навсегда. Я перестал быть Миром для Неё, а просто снова стал в миру. И это было так больно, что я завыл - без Луны и голоса. Стынь моя.

*

Так я жил в те дни: один – переломанный валунами кровавый лоскут, второй- скользящий тихой тенью от одного привычного дела к следующему, говорящий привычные слова ровным голосом. И иногда тот, другой, видел Её, пролетающую быстрой птицей мимо, первый рвался из-под каменного гнёта – догнать, обнять и целовать, целовать… Но другой отворачивался от окна и закрывал глаза. Так прошли эти сто дней.

*

А потом не стало ни первого, ни второго. «Я» сомкнулись, наконец, и невыносимость быть без Неё легко, но сильно толкнула в спину: «Иди же, дурачок! Иди!» И я пошёл.

*

Я не знал,
Что так любят.
Я многого не знал,
Любя немногих,
Пока не узнал тебя.

*

Ты болишь во мне мозгом,
Ты болишь во мне сердцем,
руками,
языком,
тишиной телефона,
звонками не тех,
нерождённым ребёнком,
ненаписанными стихами,
дребезжащим по крыше дождём
из небесных прорех,
тихим шёпотом,
будто ты здесь,
дуновением ветра,
что пытает твоими духами,
твоим естеством…
Я смотрюсь в омут зеркала
На расстоянии метра,
и двойник мой блажен,
но счастлив в иступленьи своём.


3. СТРАННАЯ ТЫ МОЯ ПТИЦА


Странная ты моя птица.
У птицы странные лица –
Смеётся она или злится,
На воле или в столице.

У птицы лукавый взгляд.
Глаза то ранят, то лечат,
То любят. А то – как свечи
Бестрепетно-ясно горят.
У птицы крылья легки –
Взрезают они пространство:
В них таинство непостоянства –
Причудливый бег реки.

Есть я у птицы моей,
Хоть с неба почти незаметен.
Но я всё же есть на свете,
Покуда я нужен ей.

*

Милая, на крошечной планете
Мы друг другу брошены ловко –
Мы совпали цифрами в билете
И теперь уедем далёко.
Жжёт звезда ладони. Не отпустим?
Я возьму огонь, тебе дам свет,
Чтобы видел виртуальный Пушкин,
Что «покой и воля» - не ответ.

*

Я обожаю, когда ты смеёшься.
Твои волосы тонко звенят серебром.
Чтобы ты появилась ещё и ещё
Я расстаться готов,
И не только с ребром.

*

Кто узнал бы во мне
Мрачного человека –
Скорохода проспектов
И кривых переулков?
Я, господа, только с виду калека,
Играющий с вами то в прятки,
То в жмурки.

*

Ты не веришь поэту
В том, что он верен свету?!
Он всё пишет в газету
Про любовь и тоску…
Ты не верь им, поэтам, -
Им ведь нужно лишь это!
Слушай, слушай советы,
В такт – по доске – мелку.

*

Я тебе говорил,
Что могу умереть?
Что написано столько,
Что уже не стереть?
Я - вчерашний,
Сегодняшний –
Я, чёрт возьми!
Если хочешь – гони,
Если можешь – пойми.
Если любишь – люби.
Мсти любя, бей любя.
Много я написал,
Чтоб дойти до тебя.

*

Моё портретное сходство с зеркалом ограничивается немногим. Нос, глаза. Так - где-то что-то. Я-то знаю, что я не такой и что зеркало, конечно, брешет. Я не пеняю. Двумерное вряд ли отразит то, чего нет. Потому что я сейчас вне измерений. Ату его, ату!

*

Я тонул в твоих волосах.
Я читал тебя тихо, шёпотом.
И повсюду со мною искус
Твоего тела.
Я гоню от тебя твой страх
Нежным словом и громким топотом.
Яд какой любви мне узнать,
Чтобы ты захотела?

*

- Помнишь? – Помню. - А тогда?
- Конечно. – А ведь было! – Да.
- И всё-таки. – Всё-таки. – Ну,
а теперь?! – Наверное. Может быть.
- Ты уверена. – Я ни в чём не уверена! –
- На Л или на Р ?
- Глупая игра! На Л. Да, на Л.
- Прости… - Не говори глупости. Мы…
- Мы?!

(Ветерок долог, как песня акына. За окном дождь считает капли по одной. Вот тебе, дружок, бумага, ручка. Пиши. Заслужил.)

*

Пишу, пишу. Из-под ручки – дым! Надо. Хочу. Люблю. Вместе. Один. Совсем. Люблю. Совсем. Со всем. И – всё равно. Всё равно. Тебя. С тобой. В Тебя. Всегда. К Тебе. И всё-таки. Я. Я. Я.

*

Ты говоришь. Экзальтация. Эйфория.
Экстаз. Ты такая умная.
Ты такая.
А я люблю Тебя.
Вот.

*

Хочешь – кружись птицей,
Стервятником или птахой.
Ветер меняет лица…
И кто там кружит над плахой –
Кату не суть важно,
А жертве уже не успеть.
Ты прости, что отважился
Песню тебе спеть.

*

Так в полутьме
пальцы, расплетаясь, белеют
и исчезают.
Так о тебе
мысли во мне болеют
и тают.
Так и во сне
вижу тебя снова
и больно!
Что-то во мне
Бесится
многоствольно.
Судорогой
искарёжен, как спрут, выброшенный
на берег.
А над дорогой
месяц, как брошь
истерик.
Полно уж!
Ты прости, что люблю тебя,
оглашенный…
Пустоши
выкричу себя
перевитыми жилами шеи.

P.S.

Ты далеко. Ты не можешь приехать. Нам негде спрятаться. Нам не у кого просить защиты. Нас призывают к долгу и выпивают нашу жизнь за ужином, как кружку пива. Мы в страшных тисках, выкованных нами же. Я люблю Тебя. И я буду с Тобой.
Dixi.

*

Ночь. Улицы пусты и ветрены.
Опавшие листья танцуют вальс.
Мне нравится, что Вы уверены,
Что я могу прожить без Вас.

Ночь. Фонари вовсю волшебствуют,
играя светом в темноте,
и призраки незримо шествуют
по этой странной пустоте.

Ночь. Я болею Вами, милая,
и чем бессрочней, тем больней.
Вдали взмахнула птица крыльями
и полетела не ко мне...

Стоимость аренды мерседес с водителем от надежной компании с большим автопарком низкие цены. . туалетные кабины .
Hosted by uCoz