Александр ЧИЖОВ ©

Я твои поцелую колени,

А потом чуть-чуть выше и все…

Что за имя досталось? Елена…

Десерты дьявола – стихи

Зефиром на губах застыли,

Стенографируя грехи

Вы меня не узнаете вовсе

В окруженьи такой бороды –

Анекдотом, рассказанным после

Красивая, как Волочкова,

Стояла осень во дворе

И исчезала в пол-шестого:

На Твоей жемчужной шее

Бьется жилка от дождя,

От Тебя я опъянею,

Помадурят меня

Твои пухлые, губят.

За молчанье ягнят

Зимена твоих глаз

Дневники пролистают,

Этот Бэкхэма пас

Я не сказал и сотой доли,

О недождавшаяся слов,

Я не сыграл заглавной роли

В красивейшем из тоих снов.

Вообще я ничего не делал,

Лишь пил и плакал над судьбой…

Рисунок на асфальте мелом

Ноябрили бороду зиме,

Санта Кла усы вертели лихо.

На столе свеча не обо мне

Декабреюсь с утра,

К вечеру не добрея.

Говорю еще раз:

Подошла так тигриво,

Отошланью так рано...

В заоконьи пугливо

Помпадурить-гулять

За ПаРижским вокзалом,

В проспект Мира плевать

За Лубянку консерв –

Залп Охотного ряда.

За Университет

У Никитскимоно

Пахнет кровью и потом,

А в “Повторном” кино

Пушкин с телкой стоит

В золоченой беседке,

L’OREAL de Paris

Краснопресной воды

Не хватает столице,

Областные суды

Дребегущий трамвай

До Ваганькова – пехом,

Насобачился лай

Мы с Тобою бисквиты,

В игристо-зернистом угаре

В Новый Год и без свиты –

FLOID’ова “Стена”

Рухнет в тишине…

Ты опять одна –

Полная луна

Леденцом в вине…

Ты опять одна –

Вы в то кафе уже не ходите,

Вас забывают зеркала,

Официантка свои ходики

Там полумесяцем помады

Закат запомнил Ваш глоток,

С какой-то крашеной ламбадой

Стужаю круг

Знакомств полузабытых.

Не сразу в друга друг…

О дерзость одежды Твоей,

Где в каждом изгибе – измена.

Смеясь над печалью моей,

Как на высоких каблуках

Перо латину танцевало,

А на бумажных простынях

Как на развалинах скворцы

Туристам на пиджак плевали,

А петь про римские дворцы

Вон силуэт в оконной раме,

Тебя я видел налегке –

В кленовых листьях,

Круги бежала вокруг пруда –

Был платьем утренний туман.

Струился – это было чудо,

Ты не ищи меня, усталость,

Я скоро сам тебя найду.

Мне мало времени осталось,

Я обошел свои владенья,

Остановился у реки.

Звезда упала в сновиденье

Сам себе казался

Я стаканом сока.

Мне бы в город Зальцбург –

Сам себе казался

Чистым нотным станом.

Не грози мне пальцем –

В этом “До мажоре”

Все не без ошибок

В Вену от позора,

Фигаро умчится

“Красною стрелою”.

Я устал учиться

Мне бы подлечиться…

Что в стакане сока?

Заболит ключица –

Из напитков и ты

Предпочла бы абсент,

Но родилась-то сто лет спустя…

Этой краски в палитре

Пикажется нет,

Мы бисквиты с Тобою

Два раза на бис.

Новых поводов ссор не ищас,

Ты спросила, чего я так быстро раскис,

Как Монмартровский кот

Мягко ходит вдоль ню,

Лишь колыша слегка волоски,

Не заметив одну,

Что прильнула к окну,

Совершая свой масляный приворот,

Слишком темперно глядя в глаза,

Как Монмартровский кот,

Хвост засунувши в рот,

В театр Твоего распахнутого тела

Заходят новые актеры то и дело.

Им нравится одна и та же роль,

Я талант считаю болезнью

Вроде сифилиса стиха,

И от этого водки полезней

Эти потные просыпанья

От распахнутого окна –

Расшифрованные бормотанья

Невозможность простого дыханья

У зашторенного окна –

Это жаркое “do” свиданья,

Не считаешь талант болезнью –

Ты подальше все … от греха,

Мне бы впору на стенку полезть

Я оказался на Неглинной,

Помылся в банях, а потом

В какой-то запотевшей блинной

Печально девушка гуляла,

Влюбился я в узор чулок.

Снежинка меж бровей упала,

Слова сплелись, потом дыханья,

Глаза ушли куда-то вниз,

Где под распахнутою тканью

Я был на выставке какой-то,

В Консерватории скучал,

Огромной скучною помойкой

Хотелось водки или чая,

Обрывками чужих стихов

Шел снег, меня не замечая,

“Забудь”, - но все, что было рыжего

В ее упрямых волосах,

Каким-то огоньком бесстыжим

Декабрь, волосы подкрасил,

А осени ну хоть бы хны,

Да и зимы узор не ясен –

И с расЦветаевской легкостью

Вдруг наступающей весны

Раскрасит Литерскую Блоклость

Рука моя окаменела,

Едва удержав перо,

Встретив Обри Бердслея

Член величиной с дирижабль

По комнате пролетел,

Жабо прикрывало жабры –

Нас долго с ума сводили

Женщины в черных чулках,

Но вдруг запахло карбидом

Долго мы пили водку

И умерли в один день,

Я лишь запомнил походку

Не зря незримо за Тобой

Я следую, как тень,

Ведь гасит свет в окне другой

И все равно Тебя любя,

Я падаю в проем

Подъезда, где теперь о нем

Ты бьешься гулким языком

Под колоколом подворотни,

Ты подступаешь, словно ком

Ты не была ничьей, и не

Хотела вовсе быть,

Чтоб, форточки закрыв, в вине

И когда оглянуться только

Я на прожизнь свою успел

Ярким золотом имя Ольга

От меня досталось Блоку.

У тебя – горячка, Белый,

Брюсов брюту слишком много

Треугольною любовью

Прошлый век полмира мерил,

Маяковский в подоконник,

Но мелькнула тень за дверью

Черным, серым человеком,

Кто-то этим днем Есенним

Два укола, изгибы графика,

Взгляд опущенный до колен,

Скорости медицинского “Рафика”

Тень в обратную сторону движется,

Солнца дьявольский циферблат

Цифры все на стрелки нанижет –

И в стихе непослушные буквы,

Словно дети в детском саду,

Разбрелись, разбросали куклы,

Черный вечер неласковым ластиком

Тени стер и слова со стен,

Не успев разглядеть под халатиком

Ноябритвы декабрюта

К горлу праздника припали.

Январяги-лилипуты

Стрелки двигались так плохо,

Но “Двенадцать” все ж избили.

Синяки достались Блоку

Он Вам больше не напишет,

Не зовите почтальонниц.

Март апрелью новой дышит,

Августой июль заварит

Чай из трав и сновидений.

Сентябронзовый загар их

Луна нечесанная в перхоти –

Не опирайся на стакан.

Я целовал Тебя так не хотя,

Ты коснулась меня губами,

А потом еще языком…

Говорят, хомячки за щеками…

Алкоголь в крови –

Альков голи,

За фанерой двери –