О долларах здесь бредит даже вождь

И в думе о деньгах дрожащий дождь

Друзья далёких дат - от дел седые

В долгах здесь привидения и домовые.

Эй вы, примерные семьянины! Вы чего выпиваете моё море?

Похоронили себя живьём, чтобы дети не знали горя?

Эй вы, упрямые карьеристы! Вы чего выпиваете моё море?

Когда б не служебный рост, поумирали с горя?

Эй вы, политики-воры! Вы чего выпиваете моё море?

Вешайте на уши больше - от избирателя не узнать вам горя!

Хоть и много вас да не выпить вам моё море -

Всегда достанет воды утопить моё горе.

Бывая одинок, был баловнем борделей.

Но убегал от них в нью-йоркский полумрак.

Не радовали бляди и не злили.

Бордели были тенью полутьмы.

Теперь, осажен женщиной святой.

Я преданность её люблю с тоской.

Не радует она, но и не злит.

Она лишь горсть нью-йоркской полутьмы.

Я вечно набиваюсь соблазнить,

Кто и глядеть-то на меня не хочет -

И между тем, плюю - чего таить! -

На женщин, что вполне со мной не прочь бы…

Немного в этом парадоксе есть

От гавкающей за окном собаки,

Короткого, как выстрел, слова "месть"

Или жестокой школьной драки.

Мечталось быть поэтом тощим, бледным.

Несчастным и, что очевидно - бедным,

Чтоб девушки печалились по мне,

А я стихами их томил во сне.

Но жизнь - распорядилась по другому.

Мне веселей строчить проклятья гому.

Я в бешенстве от кружевных платочков,

И полотенец в розовых цветочках.

При всём при том горазд побаловаться

Не словом красным - красной отбивной,

Вот я какой!

Я нашёл работу в СИТИБАНКЕ

Возле Музея Современного Искусства

Меня уволили на второй день

Потому что я считал

СИТИБАНК Музеем Современного Искусства

Поскольку Современное Искусство

Пропитано дивидендо-процентами

А я со своим выдуманным опытом

Пытался влезть в Самое Сердце

Уродливого Конгломерата.

Я живу в Сибири

В сердцевине южного Бруклина

По утрам люди тянутся в тайгу Уолл-Стрита

Вечером возвращаются еле живые от холода акций

Искусанные до крови комарами компьютеров

Некоторые иногда пропадают

Задранные медведем больших корпораций

Купившие дома в Нью-Джерси

По весне я натыкаюсь на их трупы

Призывающие быть как они

Когда умрут Любовь и Секс

Сельское хозяйство и ватрушка с маком

Останется программирование

Человеческих душ в деревья

Посаженные во дворе дворником Яшей

Две тысячи лет назад.

Мои друзья - грузчик и наркоман

Геронтофил недавно убежал сам

Еле отбился от влюбленных девиц

Горбатой сослался на тяжёлое материальное положение

Мужеподобной на непрекращающиеся депрессию

Работаю ночи напролет в аэропорту за копейки

Надо мной зависли медные звёзды

Аккуратно подбрасываю мясцо

Тигру моей любимой шизофрении

Мечтаю о Новом Искусстве и Настоящих Женщинах.

Я уплываю в свою ванную,

Я иммигрирую в банную,

Там в синеве прозрачных вод,

Лежит моих печалей порт.

Там в глубине горячих струй

Вздымается усталый хуй.

Там плиткой прячется стена,

Там погрущу я: где – Она?

Теперь уже не вспомнить всех,

Кто в голову мне залетал -

Тогда я под воду нырял.

Спаси меня, о ванная спаси,

От тех кто губит мою душу,

Зачем же выходить на сушу.

Вот и все, допеты все сонеты,

Краткостью напоминавшие минеты.

Не певец я засранных дворов Арбата

Расстрелял бы всех бардов из автомата.

Не певец черноморской природы

На вонючие воды жалко оды.

Не певец ленивых украинских степей,

Еле ключ подобрал от этих цепей.

Не певец душного еврейского местечка

Сионизма засохла во мне речка.

Не певец пьяной Руси березовой

Не спиртовать ей крови моей розовой.

Не поэт женской кружевной красы

Соблазняя, смотрю на часы.

Не поэт мужчин влюбленных в глупых мальчиков

Перестрелял бы пидаров как охотник зайчиков.

Не поэт прогрессивного человечества

Для этого надо иметь хоть одно Отечество.

Не его сиятельство пан Магазинник я,

Не его превосходительство граф Ромендик,

Не святой ангел Саша Коган,

Не сам бог САТАНОВСКИЙ

А всего лишь Гальпер я,

Божьей милостью Гальпер.

Пусти отдай меня Бруклин

Скучлин, мучлин, грустлин.

Мне надоели твои серые блоки,

Bloody бляди, бляди bloody!

Неужели это мой последний приют?

Прибьют, попрут, припрут.

Я снова дома. Сплю в её объятьях сладких.

На снежной простыне, вне поцелуев жарких.

Кровать верна, как пёс, не кинет фразы гадкой.

Постель не примет мужиков на блядки.

Как спится хорошо! Мне снится Город -

Над крышами кружится синий Ворон,

Из под земли зелёный бьет Огонь

И жареного мяса вьется Вонь.

Утро могучее мира

Из квадратов птиц вылетают круги звуков

Где щёлкает на всех кнопках органов стареющих органов

Верящих в право доиграть до вечера.

* * *

Я встречал бирюзовые рассветы

Я с жемчужного нужника

Давал деловые советы

Как подтираться листом сорняка.

Унитазы смеялись над моей сноровкой.

Ночь. За окном плачет золото звезды.

Нашептался в черную телефонную трубку.

Послушал, посмотрел как цветут сплетен сады.

Теперь убегаю в царство сна - капитанскую рубку.

Тридцать лет борьбы с ветряными мельницами,

Столько же лет погони за юбками,

Мечтами о сексе длящемся сутками,

Финального примирения с половыми губками.

Привет тебе, печальная жизнь!

Заполненная пустой беготнёй и карьерой,

Насмехательством и издевкой над верой,

Утаскивания в постель бойкой гетерой.

Сквозь стены долговой тюрьмы

Просачивается Сервантеса харизма,

У Санчо Панчо из попы торчит клизма,

Дульсинея лезет на стену от ревматизма.

Лежишь теперь в земле и не квакай

Твою невесту ласкаю я

Целуя губы

Чувствую жесткость удавки

Всовывая член

Слышу отлетающую табуретку

Молодец что повенчался с веревкой

Дав возможность другому

Поиграться пружинистыми грудями

Мать истошно закричала

Застыв у порога

О, как я и невеста переплелись

Пот морем стекает с кровати

Что ж ты не просёк что жизнь хуйня

Хотя бы на пару лет раньше?

Спаси родная, помоги,

Не утонуть в житейском море.

Работу мне искать беги -

Я в спальне удивлю в задоре.

Ты - мой раввин, психолог мой, священник…

Я - кротости твоей нахальный пленник.

Ты - моя Лиля Брик, а я твой Маяковский,

Пусть и не громогласен мой стишок нью-йоркский.

Тебе ниспослан Богом добрый дар

Утопленника выдрать из пучины

Гористых вод… И значит, вместе - в бар!

По суше Гринвич-Виллэджа - равниной.

Передо мной идет только Антонин Арто

Сумасшедший французский пидар

Умирающий от всепожирающего огня в жопе

Ищущий как впрячь в одну телегу

Религию политику, и поэзию

Бьющийся в психушке от электродов на голове

Написавший двадцать толстых томов

О том что литература мертва.

Дорогой Арто!

Смерть литературы затягивается

Но я докончу начатое тобой благородное дело

Напишу еще тридцать томов о том, что писать не стоит

Если меня не отвлечёт красивая девушка

Приложив ко лбу холодный и одновременно горячий

Электрод тихой семейной жизни.

Я ошалевшая от боли слеза

Замученная дрянью суеты

Выцветшая на бледной парусине мечты

Я умираю сегодня в 2.30 по Гринвичу

Закажите телегу до кладбища

Позовите некрофилку юную

Пускай насладиться мной - моей плотью

Мне для девушек ничего не жалко.

В жизни ничего не происходит

Только листья падают во сне

По утрам тихонько плачут

Мозги поставленные к стене.

Не печалься красавица над торжеством мужских гормонов

Я сам не первый в мире красавец

Мне все равно что у тебя лицо щетинится волосами

Я тебя люблю не за это

Мы пойдем ко мне домой

Я тебя познакомлю с мамой и провозглашу

Это единственная для меня

Я женюсь на ней

Если она перестанет гладить бородку

И крутить усы как кавалерист лихой.

Архип и грипп

Архип горит

Архип грозит

Архип хрипит,

Архип храпит .

Архип и хрипп

Архип хренит

Архип огрипп

Архип гробит.

Архипа гребешком.

Архипа над хробом гранит

В гробу грубит Аргип

Хорош Христос! Не сохранил! Эх хрипп!

А ну и грен с Гристом!

Хренство христианства так хорчит.

Опа, оопа, ооопа

Раз, два, три, раз, два, три

Опа, оопа, ооопа

Раз, два, три, раз, два, три

Опа, оопа, оооооооооопа

Придёт завтра

Напьюсь водки

Будут трахать меня селедки

Буду кричать, биться под стенкой

А селедки схватят за член

И будут требовать любви

Застенчиво опустив глаза.

Придёт завтра

Напьюсь водки

Будут трахать меня зеленые колготки

Буду кричать, биться под стенкой

А зеленые схватят за член

И будут требовать любви

Застенчиво опустив глаза.

По планете ходит СПИД бледно-голубой

Вечно странствующий жид этот СПИД седой

А по речке плот идёт к солнцу и цветам

Биссектриса в точку бьет по моим углам

Кузнечики зеленые пропрыгали на восток

Дворники холёные вперед прыг-скок

Самолеты отбомбились - потянули на юг

Газеты жёлтыми сплетнями лгут

Солдаты на марше зашлись в "Ура!"

На Западе кашлем взошлась заря

Карандаш устал и сломался

И я оборвался...

Пришла чертова ночь

А ну проваливай прочь

Прошлое припоминать невмочь

Правда не моя дочь.

Приключались со мной приключения

Приносил предкам я огорчения

Проклятиями чествовали мой член

Но проносило, не пришел ещё мой черед.

Прытко проскочу проём вечера

Прямо в пропасть пройдет ночь

Прикурю в проёме под часами

Правильно-ли я распоряжаюсь частями.

Идет война между

Тетя Света не хочет спать с дядей Колей,

Петр Степанович не дает Степан Петровичу рубль на опохмелку,

С Алабамы Карине в Москву не дозвониться,

Жить хочется, а умирать придется,

Могилку бы на кладбище попрестижней

Хрен с ней - как попадется.

Но бой в разгаре - зажгите свечи,

Болят пальцы, носки и компьютеры.

Революция! Чувствую твоё огненное дыхание

Предвидит хаос моё деградированное сознание.

Будет все по другому, наверное еще хуже

Главное, у женщин не стало бы там еще уже.

Революция! Гробовщики закупают участки.

Сырые религии капают на мозги - старые сказки.

Страшно безверье. Страх не имеет мотива.

Только и остаётся, что ебля в презервативе.

Гагарин, Бухарин, татарин, барин.

Троцкий, Бродский, Высоцкий.

Ленин, Ульянов, Ульянов-Ленин.

Пастернак-Госзнак.

Хармс-Олейников-Веденский.

ДДТ, БГ, КГБ, ФСБ, ВКП(б), СНГ.

Спутник, погром, гом.

Сталин, Сталинград, Волгоград.

Лаврентий Павлович Берия.

Иван Грозный убивает своего сына.

Борис-Ты-Не-Прав-Ельцин.

Мочить-В-Сортирах-Путин.

Достоевский, Толстой, Толстоевский.

Столичная, Кремлёвская, Смирновская.

Михаил Горбачёв, Емельян Пугачёв, Алла Пугачёва.

Мавзолей, скрытый еврей, бей.

Москва, Шереметьево, Остап Бендер.

Вынес, как вперёд ногами,

Ты меня в мир, что помешан, -

Маток и влагалищ барин,

И король брюхатых женщин.

Подловлю тебя, придурка -

За подаренный мне ад,

Где повсюду урки-“мурки” -

Яйца разотру в салат.

Долой прозу профессоров литературы

О профессорах от литературы!

Долой дешевое и сладкое голливудское кино

Умри скучный и заумный независимый кинематограф!

Неизвестные подпольные группы!

Выучите пожалуйста ноты.

Парни! Ищите девушек которые сведут вас с ума.

Или женитесь на тех кто вам по фиг.

Политики! Ведите народ к миру и благоденствию

Или туда куда вам укажут нефтяные корпорации.

Упал в помойную яму возле вокзала, купил два левых туфля на базаре, женился на женщине гораздо старше себя, выиграл у дворника Макара в домино, получил десять суток в КПЗ за приставание к женщине в пьяном виде, получил вызов от тёти из Израиля, решил предать Родину и иммигрировать, ничего не вышло, посадили в психушку, когда выпустили все равно уехал, Америка, долго ругался, на жену бросался, водку и закуску местную хвалил, трупы в похоронном доме мыл, марихуану курил, лечебные травы гарантирующие вечную молодость и бессмертие продавал, развёлся, ходил к проституткам, работал таксистом, купил дом, женился на молодой, поставил новые фарфоровые зубы, завёл пуделька по имени Прохор, провёл отпуск на Гавайских островах, вышел постричь траву перед домом, всё.

Космополиты не живут в Москве

Накрыло их в кавказских горах

Снарядами русского национализма.

Космополитов не найти в Тель-Авиве

Стёрли их бульдозерами с равнины

Вместе с лагерями беженцев.

Редкого зверя-космополита можно встретить

Только после наступление темноты

Где он испуганно, озираясь пасётся

Прячась от быстрых и пёстрых леопардов-такси

Выискивая поля баров где самая лучшая травка.

150 миль от Нью-Йорка

Зомби захватили три гектара

Непроходимых и никому не нужных лесов

У них светятся глаза

Когда они расстреливают свиней

Из пулемета “Максим” образца 1914 года

Или глушат водку как воду

Или марихуану выращивают как тюльпаны.

С пулями во лбу там бегают резвые поросята

Поезда из прошлого привозят туристов

Щелкающих фотоаппаратами

И мечта зомби о покое после смерти

Разбивается с каждым отснятым кадром.

Я последний настоящий анархист

Покажите президента и я

Убью его без выстрела

Соблазнив его жену.

Уничтожу этот символ угнетения

Засунув член его дочке в рот.

Долой все правительства мира

Долой глупую почту,

Скучную старческую забаву пенсию,

Бессмысленно брякующую оружием армию.

Согласен платить налоги государству

Только на содержание бесплатных публичных домов.

Я проклинал духоту украинских степей .

Ругал на чём свет стоит пыль бруклинских дорог.

Отрицал, когда утверждали, что я - еврей.

Никогда не верил, что Христос - Бог.

Я смеялся, когда пали "Близнецы".

Хохотал при ковровых бомбёжках Афганистана.

Противны мне всяческие жрецы.

Не гом, но оттрахал бы правительство Талибана.

Ничего мне не любо, ничего не свято.

В противогазе дышу ненавистью в душной каморке.

У радио сижу - в ушах вата.

По сумасшедшей планете плачет генеральная уборка.

Центральное Разведывательное Управление поссорило меня с Инной,

В штаб-квартире в Лэнгли вчера было принято решение

Сделать меня импотентом на пятницу

Которую я провожу с Инной.

Как у кинозвезды кошку на карусели катали

По второму

По третьему

По четвертому

По пятому

По шестому

По шестому

И скрылся в бомбоубежище.

Подожгите сегодня ночью Бостон

Детский садик начинающих интеллигентов

Взорвите покрытый паутиной лженауки Гарвард

Этот тормоз прогресса и болото гнилых знаний

Загоните назад в заповедные уголки Массачусетса

Стадо разбушевавшихся и диких Кеннеди

Только Богом молю вас сжальтесь

И не испортите знаменитый

“New England Clam Chowder”

Не плачьте мамы

Мы придем,

В бушлатах и касках

Ваши верные дети

Которые вас предали

Только тридцать три раза