ЗНАКОМАЯ НЕЗНАКОМКА
О, Прекрасная Дама - непостижимая и недостижимая мистическая субстанция; метеор, прочертивший, кажется, раз и навсегда небосвод поэзии, так и оставшийся в замерших очах бумагомарак сабельным огнём господним среди мрака рассудочного бытия... Красиво и просто? Но самый благоуханный цветок имеет унавоженные корни и Прекрасная Дама не явилась из эфира, и никуда не отправится, покуда будут находиться фанатики, жертвенно подправляющие изрядно покосившуюся раму её величественного образа... Глупо и ревниво оспаривать, что Прекрасную Даму (исключив противоречивые в своей чужеродности средневековые традиции трубадуров, вагантов
и прочего сброда от плаща и лютни) в её классически русифицированной, навязшей в зубах версии сочинил А.Блок. Сочинил на заре буржуазной России, когда ананасы в шампанском ещё не подошли, а хрен с маслом перестал приличествовать приличиям. Заря века пахла железной дорогой, низменным небом еропланов, дамскими папиросами, кокаином и аверсом являла собой нескончаемую анфиладу всякого рода литературных, художественных и салонов как таковых - суетящихся тараканьим бытом борделей. Нужно было натискать немало косматых подмышек и натрахать напудренных лон, чтобы поникнуть ему, полусветскому отроку Блоку, в тоске о безысходном. Блок пишет знаменитую "Незнакомку", в павлиньих повадках которой легко распознаётся та же околосимволистская путана, но - посредством in vina veritas - с распеленатой из мехов душно-душистой плоти - душой. Но душа ли это незнакомки? Скорее, поэт одухотворяет красивую куклу, вдохнув в неё свою страждущую по любви душу. Комплекс Пигмалиона, помноженный на ничтожность Галатеи, синтезирует Прекрасную Даму - некое потустороннее существо, бесплотную и бесплодную фантазию мазохиста - рукосуя духа. Прекрасной Дамы - нет. Есть душа, которая поллюционирует в пространство ночей, улиц, фонарей и аптек, подменяя первородный грех грехом неплодородной галлюционации. Блок не любит Прекрасную Даму любовью "вопреки" - он любит её в себе и выкупает индульгенции; он вкладывает в пиитический образ аккурат столько, сколько следует, чтобы с чистой совестью забраться в очередной альков... Поэт творит свою искупительную - не более, но и не менее - молитву, пожирая плоды с древа познания, но грезя чистоплотным, как помыслы мальчика, эдемским садом. Это отдаёт здоровым эгоизмом, что не так плохо, учитывая в целом нездоровое состояние взбесившейся плоти столетия.Наше паническое время продуцирует своих Прекрасных Дам - уже не имеющих, правда, того сакрального смысла, что вкладывали в их образчики художники-символисты - "намоленных" икон херувиму-деннице. ХХ-век основательно намылил задницы интеллигентного обывателя. Сегодня дидлоидных Прекрасных Дам мастерят из говорящих пней папы Карлы шоуиндустрии. На телеэкранах они безопасны, как презервативы: утеха ветхого Онана, потеха публики. Замаслить глянцевое фото глазами и выудить в лощёном журнале подробности полового существования superstar N - и легко на сердце от сказки весёлой. Мы утоляем плоть, а не дух - такой вот поворот overstag... И всё же Прекрасная Дама должна обитать в сказке, разить душу, должна быть тайной, а не призовым кроссвордом на знание человеческих пороков...
"Вдвоём мы ничто - двуклеточное счастьице, разойми пополам и каждый из нас сделает несчастным половину человечества..." Так говорит любовь, отчаянная, как необузданный атом Первого дня. Так не говорит никто.Вопреки плотской угреватой страсти к наследнице чемоданных дел мастера бородатого химика-самнамбулы, Блок решительно дистанцирует Прекрасную Даму от супруги "...она не придёт никогда, / Она не ездит на пароходе." Это о Прекрасной Даме. Супруга же - Люба Менделеева с десяток лет тянет лямку номинальной Прекрасной Дамы, посвящая себя выхаживанию яблонь и терпя идиотизм околачивавшегося на блоковской даче испрещенного чувствами к ней А.Белого, пока Блок решительно не влюбляется в театр с его маргинальными примадоннами. И не превращает искупительный грех поэзии в "Балаганчик"... Словом, символизм России Блоком вышел. Вышел на улицы погромщиками "Двенадцати" во главе с суеверно-тринадцатым - Тем, "в белом венчике из роз"… Так заканчиваются искания благодати в миру лишённых ангельских эгид диалектически-нагих тел.
Блок отнюдь не был тем отстранённым "созерцателем" жизни, которым зачастую представляют его историки литературы и даже современники-мемуаристы. Он был скорее "осязателем" окружающего мира. Тактильно чувствительным духовным слепцом. Даже такое, казалось бы отвлечённое его, как "Девушка пела в церковном хоре..." пронизано тысячами прикосновений к тончайшим нервам бытия, но бытия материального. Эта церковная девушка - будто кукла-марионетка, висящая на нитях связующих небо и землю. Космический балаганчик.
Каждый из нас немного – Наполеон. Но не каждый – дежурный по палате.
А Прекрасные Дамы строевым шагом покинув душные альковы деградирующей в постмодерн поэзии ушли "в народ", в его самые что ни на есть "низы". В эротическую литературу.
Эрос абсурден, насколько абсурдна "генеалогия" дарвинизма в христианском человеке. Тем не менее по-ленински решительно массовая эротическая литература состоялась, пусть не столько как культурный, но социальный феномен. Пресловутая, но перманентная "сексреволюция" проистекла
в "сексэволюцию" и далее в "сексдевальвацию" под мастурбантским соусом "полюби ближнего своего, как самоё себя". Если в вакхических культах - культурах! - единение двоих (троих, ..., "царь-горы") значило брать, то сегодня это - "искусство" (с обезьяньим рылом науки) максимально отдать-СЯ. Прозектёры от эротики научают мужичьё ремеслу удовлетворить женщину, а бабьё - мужчину. Систематическая "взаимотдача" должна бы иметь итогом "взаимоопустошение". Кажется, что если двое только "берут" друг друга, то результат (со знаком минус ли, плюс - для нулевой величины это равнозначно) должен быть аналогичен. Это так, если во-первых, отбросить, что "природа не терпит пустоты", и во-вторых, забыть, что в интимном соединении всегда присутствует третье "лицо" - любовь, как ни удивительно. Отдаваясь, мы отдаём любви и заполняемся друг другом, тем самым обезличивая себя и остраняя любовь. Забирая, мы восполняем друг друга любовью - а это скатерть-самобранка, безбрежное, как всякое непознаваемое... Кажется, самой эпохой востребована монография "Секс без затей"."Абсурдизация" эротизма есть и абсолютизация его - во всяком случае абсурд, как литературный приём, всегда был не кривым зеркалом, но некой "глобальной гиперболой" - увеличительным стеклом обихода. Тем паче, что "гений - парадокса друг" - тот римский Гений, деградировавший в парнокрылое чудо за правым плечом... Бытует мнение - с подачи поперёк поля карлика Фрейда, что эротизм - ключ к открытию "комнат", (кладовых и, вероятно, "закромов") души человеческой. Но вдруг оказывается, что в комнатах накурено, в кладовых загажено, а в закромах зёрнышки набухли проростками неведомого роду-племени... И уже хочется распахнуть окна - проветрить, впустить воздух; короче говоря, создать АТМОСФЕРУ.
Гораздо же занимательнее и благодарнее не вскрывать посредством инструментария, определённого рамками жанра (эролитература) глубины человеческого - но "внеформатными" средствами организовать вязкую пустоту в которую человечеству в целом и в досадных частностях свойственно проваливаться регулярно со всеми потрохами - опять же любовь, как ни удивительно.
Конечно, это "верчение замка (вместе с дверью, комнатой, зданием и мирозданием) вокруг ключа", место пары проворотов второго - снова своего рода абсурд. Но здесь возникает некий "принцип неопределённости" (аллюзия - квантовая механика: позиционирование субъекта-наблюдателя определяет поведение объекта), которым ("принципом") литература и красна.
Такой вот "парадокс на парадоксе" - почти постельная сценка.
Впрочем, если ходить вкруг да около сути, один бес упрёшься рогами в "камень преткновения" - хтоническую пуповину-вервиё покуда никто не отменял. Вопрос сколько кругов-витков за жизнь намотаешь. Если, конечно, не рваться до срока из плоти, затягивая на глотке петлю.
Маленький мальчик нашёл контрабас.
Толстые струны пилил целый час.
Лязгнули струны - брызнула кровь...
Вот вам к музЫке святая любовь!
Все мы бывали некогда маленькими мальчиками-девочками, питающими кровию своею святую любовь к музЫке ли, живописи (изнасилованные муз. школами, тупыми репетиторами, грёзами частного порядка...) - к искусству и литературе в целом. Между прочим, задумывались ли вы, почему искусство И литература? Литература, значит, вроде бы как и не искусство? А искусство - не литература? С последним согласен. Опуская терминологический аппарат науки логика: корзина не может быть ягодой. Корзина без ягод - народнопромысловая тара. Ягода же - дар природы. Божий дар, то бишь. Недаром же в Начале было Слово. Неважно какое - важно, на языке на котором думал Создатель. Жаль, но мы, кажется, основательно подзабыли этот язык. И часто не понимаем собственной души, некогда вдохнутой в нас, пустопорожних глинянных големов. Литература - самый недемократичный, спутанный узами языка (а хорошая литература в принципе не переводима) род творчества - и то, что он был избран творцом мира в качестве "строительного мастерка" едва ли дело случая...
В существительном же "искусство" больше "искусственности", нежели "искуности". А ещё слышится "искус" и совсем подозрительное "из кустов". Итак, искусство - суть искусственный искус из кустов. Понимайте, как знаете. Я понял только, что вопреки "красота спасёт мир", пора стучать по рельсу и вопить "мир, спаси красоту!". Но миру до вороватой фени. Мир воюет с войной за мир, либо мирится с войной. Будучи маленьким мальчиком, просящим конфетку, сующим пальцы в розетку, находящим гранаты и пулемёты и прочий садистско-анекдотический реквизит, я мечтал написать книги, завести детей и почить С МИРОМ. Первые два пункта стали частью развесистой яви. А вот мир не торопится...
А единственное слово из предвечного бестолкового словаря вселенского хаоса, что ещё приходит на ум, отпирает душу и сжимает в кулак сердце - наверное, любовь - в которой бесконечность сочетаний семи нот музыки, семи цветов радуги - сжимается спектром в единое. Белое. Любовь - знакомая незнакомка, которую, размыкая врата своего замусоренного "эго" стоит по-джентельменски пропустить вперёд.
Мудрость – это когда узнаёшь, что мяч резиновый и – игрушка. Но забываешь, что он прыгает и – весёлый. Это закат, когда вещи начинают отбрасывать тени, длиннее себя. Мудрость - та самая апокалиптическая печаль Екклесиаста. Почти идиома: дьявол - обезьяна Бога. Дарвинская обезьяна Ницше благополучно канул в Лету, не успев отыграть панихиду своему "умершему Богу".
Если тени – доказательство существования Солнца, то грехи – доказательство бытия Божия. Научимся же ходить, глядя под ноги!Господи, будь ответственным за тех, кого ты приручил напоминать Тебе об этом…
назад к оглавлению