© анатолий яковлев


dimidium

*
* *
* * *

Несмотря на строчек неоднозначность,
различим поэт по его природе.
Соловьи поют, за листвою прячась -
соловьи никогда не поют в полёте.

Альбатросы, напротив, среди туманов
и штормов, возносясь на железных крыльях,
воспевают свободные океаны -
хоть не так элегантны их трубные крики.

И поэтому нет ни плохих, ни хороших.
Одинаково жизненный круг совершая,
соловьи освещают сады и рощи -
альбатросы мечты соловьям освещают.

 

*
* *

Витязь сакраментальный,
дурой-рукой кривою
я разрубил хрустальный
гроб пополам с тобою -

бледной моей царевной
в гроте, где льда, что грязи -
вмёрзшею в представленья
собственные о счастье.

Не говори: едва ли
стану любить, как внове!..
Камни - и те бывали
магмою, цвета крови.

 

*
* *

Осень с миром простилась
с миром, полным потерь.
Что вчера золотилось -
стало сором теперь.

Первый иней ложится,
изогнув провода.
Первый лёд серебрится...
Вот, и Солнце туда:

как прощаясь навечно,
всё стоит над горой.

Эх, дожить бы до встречи!
Не с весной - так с тобой...

 

*
* *

В полголоса скажу, природа
(так гулко в одиноком доме!),
о том, как тесно кислороду
в сжимающемся окоёме.

О том, как порастает тиной
залив, баюкавший, наверно,
когда-то крошку "Санта-Нинью"
и флагманскую каравеллу

колумбовы... Как вянут клумбы,
вдыхая перегар бензина
автомобильного - что глупо
цвели неону магазина.

Зачем цветы? Чтоб неба жаждя,
ласкаться к бабочкам несмело,
корнями закопав однажды
таланты окрыляться - в землю?

Зачем стихи? Не знают сами,
всё шиты белой нитью. Только
что красотою мир спасают,
не стоящий слезы ребёнка.

 

*
* *

Даже дракон поёт соловьём
когда его глотка
сжимается от боли

те кто был до меня
пилили твой хвойный мир
чтобы построить дом
но и кошка-на-счастье не переступит порог
сруба смолящегося слезами

Дракон
будь он трижды любим
зайдясь соловьём
изрыгает пламя (такова природа)
на котором не сваришь каши

те кто будут после меня
придут на пепелище
но среди гари
но удобренные теплом
там будут цвести молодые пихта и ясень
а повезёт - и малыш кедр
подрастающий
тянущий ручки к Солнцу таёжный богатырь
чем-то ещё похожий на неопалимую купину

Дракон улыбнётся молча.

 

*
* *

Ольге

Сны мои не всегда кошмарны.
Дни мои не всегда черны.
О, какою мы станем парой,
закопавши топор войны.

К чёрту войны! Там убивают.
Там рассветное - застит дым.
До чего нам тепла не хватает! -
как постели одной - двоим.

И прощения, и скрещенья -
нет, не крыльев! Голодных рук,
ног. И снова - прощенья, прощенья -
как бы освобожденья от мук

недоверия. Слышишь? - сердце
бьётся, бьётся за счастье. Сплю?
Нет! Молю: и на плахе, в смерти -
повторяй, повторяй: люблю...

Так, как лебеди заклинают
высоту, чтобы - в добрый путь.

Я теряю, теряю, теряю...
Я верну, я верну! Я - вернусь!..

 

*
* *

Мы, возвращённые под утро,
изрытой минами заре,
всё ищем искренних и мудрых -
всё женщин ищем на земле.

Как диогены днём с огнём,
"спасите, - ищем, - наши души!"
кто ищет у ларька втроём,
кто на супружеской подушке.

Забыв, что значит млеть в тепле,
привыкнув обнимать подлесок -
мы ищем женщин на земле,
а те - витают в поднебесье.

Одна - слаба на передок,
другая - что вещдок ходячий...
А, впрочем, счастье не порок -
простое, женское, тем паче.

И потому - сквозь белый свет,
в карманах левых, на смех чёрту,
любимой - каждый - нёс портрет,
сердцебиением затёртый...

 

*
* *

Я вычерпал любовь до дна.
А там - зелёная, как муха -
опять любовь! Ещё одна!
Не праздник брюха - праздник духа!

Ну, как с тобой, другая, быть,
цветущей, да ни шатко-валко?
В тарелке ложкой придушить?
Или слизнуть: остатки - сладки?

А, может другу?.. Нет, друзьям
не продают любовь с первзгляда.
Ну, что с тобою делать нам?
А раз любовь - то делать надо...

Возьму, любовь, тебя. Скажу:
на двор! На звёзды - сквозь туманы!..

И тихо в миску подложу
у будки старого Полкана.

 

*
* *

И клонятся к югу цветы.
И полнится ливнями осень.
И мы с нелюбимой на ты -
но лучшего счастья не просим.

Нам нечего с ней хоронить:
ни боли в сердцах, ни на лицах.
Она не умеет молить,
а я не умею молиться.

Ныряя в постель с головой,
познать не друг друга - но сладость,
мы, вечнозелёной травой,
не просимся в лучшую радость.

Я лыко вяжу - ей плевать.
Она говорит - я не внемлю...
На то и цветы - пригибать
к себе поцелуями землю.

 

*
* *

Покуда вертится Земля
по Слову господа-Прокруста,
наги мои учителя
с запретным яблоком искусства -

пристрастной нежности, любви
на расстоянии полёта...

Смыкаю мир из половин,
себе отказывая в чём-то:

не "кто я? что я?" - "кто Ты? что Ты?"

 

*
* *

Да, я в море. И парус роняю на воду.
Кособоко качаться, штурвал отодрав от руки.
Чтобы стаксель сырел, каменея. Чтоб сошла непогода.
Чтоб взреветь: overstag! - на мгновенье. Уже уходя в оверкиль.

Чтоб увидеть, как рыбы по небу плывут вверх ногами.
Как смеркается рябь, отдаляя от света меня.
Чтоб, пустив пузыри, наконец-то обняться с костями.
Иден? Верно, судьба не из книг. Вот, и я...

Мы, мечтатели-клоуны, что прозывают скитальцами,
Проходя по "ревущим" на яхтах, под снегом с дождём,
Деревянными пальцами время хватаем за рации.
Так мы ждём новостей! Рваных фраз согревающих ждём.

Но в эфире - любовники бьются в стеклянных шкафах.
И, акустики пьяные, мы - в них себя узнаём. Чудеса!
А законные с треском ломают, ломают, ломают дрова...

Вот тогда мы спокойно на воду кладём паруса.

 

*
* *

Моя женщина похожа на арбуз.
Она боится ножей и пьяниц.
Когда я сажаю её в арбу,
она перекатывается.
О, моя женщина, похожая на арбуз!

Она краснеет, когда нажимаешь.
Её патрон - битый джокером туз
из старой колоды арбузных Муз.
Она говорит, но не всё понимает.
О, моя женщина, похожая на арбуз!

Она так же сладка, и так же на дольки
делится, если очистить только
от полосатых трусов и блуз -
но в подходящие трапезе сроки.
О, моя женщина, похожая на арбуз!

Она подставляет загару пузо -
Она толстеет, как Солнце. Зачем?
Чтоб не провалиться в бильярдную лузу,
если я в паре с кем-то не тем.

О, женщины, похожие на арбузы,
Сколько вас вызрело на моей бахче!

 

*
* *

Такое под утро время,
когда даже кролики спят.
И в рубке из пальцев Немо
падает трубка. - Снят! -

кричит режиссёр эпизоду.
Шипит мент: тебя на зону б...
И пропуск штампуя мне
кричит: - Гражданин, свободны!
Но тоже кричит во сне.

Во сне происходит куча
хорошего и не о..! -
по Невскому гонит кучер
с Пушкиным в домино.

И Пушкин всё пишет, пишет,
и городовых не слышит,
и через строку: люблю...
И низменный град - всё выше.
Я тоже... наверно, сплю.

 

*
* *

Отличить ли закат от рани,
коли тьма придушила дали?
Кулаками бурана в рамы
ночь колотит, беглец усталый.

Бьётся тёмною головою,
шарит высохшими руками.
Каменеет во мне живое.
Раскаляется мёртвый камень.

Не пройти по моей дороге -
только если под локоть с чёртом.
И с винтовкою на пороге
я дрожу, завывая волком.

Звёзды - маршем под "аты-баты" -
в снегопадах, как в маскхалатах.
Восемь пуль - по одной на брата...
Человеческим звездопадом

обвалился небесный Овен,
снегом плавясь в ладони синей.
Обозначил водою крови
направление линии жизни.

 

*
* *

Прощайте, мои журавли,
расклинив рассветом пространство -
чтоб высь не давила земли,
чтоб сирым не горбясь скитаться.
Прощайте, мои журавли!

Прощайте, сжимаясь вдали
мечтой-многоточием в точку.
Я вынес любовь за двоих -
и значит, любил в одиночку.
Прощайте мои журавли!

Похожие на корабли,
крылаты мятежной оснасткой,
залейте до края земли
судьбу мою серою краской.
Прощайте, мои журавли!

А мне - путеводной землей,
со всем моим луковым горем,
скитаться закатом-зарей,
под тяжестью сердца не горбясь.

Прощайте, мои журавли...

 

* * *
* *
*

Коллекция 2010-2011, шапки оптом. . квартиры в московской области, парк культуры.
Hosted by uCoz