Зефиром на губах застыли,

Стенографируя грехи

Алмазами шампанской пыли…

Не опирайся на стакан,

Я целовал Тебя так нехотя,

Потом и вовсе перестал…

В ее упрямых волосах,

Каким-то огоньком бесстыжим

Горит в глазах и зеркалах.

Я болен ею. Вот и все –

На белые листы ложатся

Морщины строк.

Им надо еще больше сжаться,

Чтоб вышел прок,

Им надо странно изогнуться,

Чтоб вырвать крик,

Им надо вовремя проснуться,

Запомнив стих…

Ее глаза чуть-чуть косили,

Совсем чуть-чуть.

И я по-прежнему не в силах

Забыть прощальное “Забудь”.

Мой взгляд скользит вдоль

Черт прекрасных.

Хоть слово “черт” иной цены,

Я все шепчу: “Ах черт, прекрасна”,

И губы в звкуи влюблены…

Перо латину танцевало,

А на бумажных простынях

Слова простые забывало….

Вдруг вспомнил я!

Как на развалинах скворцы

Туристам на пиджак плевали,

А петь про римские дворцы

В объятьях кошек забывали…

Вдруг вспомнил я!

Рухнет в тишине…

Ты опять одна –

Вспомни обо мне….

Полная луна

Леденцом в вине…

Ты опять одна –

Приходи ко мне!

В окруженьи такой бороды –

Анекдотом, рассказанным после

В миг ушедшей куда-то толпы….

Сентября обрывая листы,

Я Арбатом иду, где случайные

Взгляды окон тревожно пусты…

Возле дома, где Пушкин и Гоголь,

И Толстой, не боясь высоты,

Девок тащат куда-то за локти,

Что и нынче тревожно остры…

Пролетевшей в никуда.

Этот сон когда-то вспомним

И забудем навсегда.

Ничего не станем требовать

И прощать,

Ибо буйный танец неба

Нескончаем.

Пусть плывут огни Вселенной

Вдаль.

Нам земного счастья тленного

Жаль.

Небосклона запорошенного

Вечен зов,

Но ник-то не хочет слушать

Вас забывают зеркала,

Официантка свои ходики

В ломбард сдала иль продала…

Там полумесяцем помада

Закат запомнил Ваш глоток,

С какой-то крашеной ламбадой

В метро последнее утек…

Вон силуэт в оконной раме,

Тебя я видел налегке –

В кленовых листьях, в их венке.

Круги бежала вокруг пруда –

Был платьем утренний туман.

Струился – это было чудо,

Растаял – это стал обман…

Немного медленней рассвета,

Трусливее, чем конокрад –

Конец удушливого лета.

(В прическах молодых наяд -

Причина гибели поэта…)

Не чаща – чаша, озеро что блюдце.

Сегодня кто заваривал закат?

Сердца звенят в аллеях, но не бьются.

Какую тыщу? Сколько лет назад?

Я не надеюсь на ответ...

Моей любви уж вышел срок.

А может - нет...

Встреча в полутьме.

Кто знает правду

Декабрь не хочет новой смуты.

О месяц долготой в ми нуту,

Любимый мой!

Ужель не пережить морозов,

Не дотянув до февраля?

Перо бродило по полям

И вспомнило тюльпан и розу.

Ужели этот абрис летний

Останется всего лишь сном,

Ужели не допеть куплета

С тобой вдвоем?

Твоя рука, меняя имена

У книги, что названием “Вина”

Тебя еще расплакаться заставит…

Чуть желтые, с волнистыми краями

Стихи бегут ко мне из темноты,

Забытые, затверженные Вами?

Где “Пепси-колу” отыскать,

Надеть жестянку, как корону,

А остальное – поебать…

И разбившая чашу объятий,

Ты и ночь, вы вдвоем, как на бархатном платье

С тонкой нитки упавший янтарь…

Я рад любому Твоему,

Другому, но не этому -

С Стихи Чижова

лову, что тучи нагоняет...

Как ждали голоса с небес

Во все минувшие века

И Стихи Чижова

И здесь, и на тыщу верст окрест…

Я окунулся с головою.

Течет листва, как детвора,

Ко мне веселою рекою…

Вода и мрамор, запах прели

Из-за угла под звук свирели

Промчится мимо словно лань..

Сон, возникший наяву.

Помню: за угол направо

Повернула ты в дыму…

Сигаретный дым развеян,

Как туман и летний сон.

Полутемною аллеей,

А в мозгу, прикрытом снами,

Отражаются одни

Лишь твои глаза усталые –

И исчес, как ветер.

Как в след руки его, ты кутаешься в шаль.

Как жаль…

Ее крыло пугает, мало грея.

Оно ведь с тенью, с ночью больше схоже,

Чем с шалью, им подаренной когда-то…

По карте из колоды,

Не замечая всех,

Лишь видя одного.

Позволь не замечать

Изменчивость погоды,

Любя один лишь снег

И больше ничего…

Я в нем играл для вас (иль с вами?),

И унесется вдаль вагон,

С прижатыми с стеклу глазами…

Мне спустилось на плечи,

И не двинутся с места,

А вдруг улетит

Белый голубь –

Восторженный дух человечий,

Сизый голубь – небесный пиит…

Путь к берегу души твоей…

Друг другу стебли повернули?

Я брошен, так же, как и ты,

В сырую землю наших улиц…

Где от дождя прозрачны крыши.

Пою без малого всю жизнь

В надежде сам себя услышать…

Кисть художника бродила,

Она что-то тихо пела,

Потом громко говорила…

Люблю я, кажется, ее.

Увидев золотую нить

Мне надо б с ней поговорить,

Ее я, кажется, люблю.

Да не умею ворошить

Разбросанное по рублю…

Я из дому не выходил

С тех пор, как только выпал снег.

Я, кажется, ее люблю

И ей прощаю глупый смех…

Ты на лодке встречаешь меня. Как дела?

Что там наша церквушка

Поет на холме?

Или это кукушка?

Или кажется мне?

Мир исчез, провалившись

В два черных зрачка.

Словно карта калитка.

Я опять в дураках…

Что ни фигура, то свой цвет.

Король краснеет в час заката,

Бледнее королевы нет.

Всегда изысканы манеры.

Скрип портупей, огонь в глазах –

Проходят важно офицеры

И дамы падают в слезах…

Вот школа в пятнах желтой краски,

В оправе из печальных лип.

Слова лежат в стихе прекрасно,

Лишь буква “Ж” как зуб болит.

Дома-фигуры, чьей рукою

Вы перенесены сюда?

Мой ход. Я поцелуем крою,

Моя пиковая беда.

Среди трефовых и бубновых

По-прежнему тебя люблю,

И песни старые пою,

Не берегу себя для новых.

Лото раздали, цифры пали,

И церковь Спаса на песках

Зеленою старинной шалью

Скрывает седину в глазах…

Пасьянс оконный реже выйдет,

Чем это было в старину.

Моя береза перья чинит

И окунает в тишину.

Твое окно, как взгляд чернильницы,

Темно.

Бегут другие ученицы

В кино.

Лото раздали, цифры пали.

Свершилось, сбылось и сошлось.

Зеленою старинной шалью

Укутал твои плечи гость…

На шахматной доске Арбата

Король и старый, и горбатый

Один гуляет в тишине.

Иль это только снится мне?

Я не скажу, не прокричу.

Не забывая никого,

Всю жизнь обратно прокручу…

Квас сна или сон меха?

Мне б к пиву гласности

Сто грамм. Была б потеха!

На пиво гласности легло

Сто грамм забавнейших историй,

На сердце вроде отлегло:

Мементо мори, крематорий!

Ряды угрюмые сомкнулись.

Дозорные со своих тур

Между собой переглянулись.

И королевского бойца

Судьба послала к полю боя,

Другой, встряхнувши головою,

Ему навстречу поднялся.

Что в жизни выбора так мало.

Нас кошкой гонят по трубе,

Нас пешкой гонят по судьбе

Под громкие удары палок.

Вся жизнь – театр, люди в нем,

Не авторы и не суфлеры,

Скрипачки в яме – верх позора,

Ни то, ни се при всем, при том!

Ива до зеркала воды.

На берегу София-мудрость

Оставила свои следы…

Пруд полон листьев. Взгляд покоя.

Свернем, Мария, на Арбат.

Тебе опять махнул закат…

Окна звонкие.

Разливается закат

В рюмки тонкие.

Словно рюмка силует

Той, что ранен я.

Спит полуденный поэт

Все реже тихие минуты.

Бьют рифму рифмой баламуты -

Мои замерзшие стихи…

Ты хозяин, ты и гость…

Но все они не для тебя.

Корабль сел на острое, на рифы,

И капитан не выплыл, не любя…

Но слово было убого.

Голова была недотрога.

На часах было полшестого…

Москва вся в олове.

Погладь меня, только меня

Чуть коснулся струн ограды.

На крыльце как свет лампады

Ты стояла босиком…

Проносит на плече береза –

Вся светится. Кто ее слезы

В ледок февральский превратил?

И мне не выпасть из седла.

Воспоминанья привязали

К седлу усталые чресла…

Такой сегодня снегопад,

Вот только сколько в нем карат

Увы не угадать мне…

Ведь я на этой свадьбе зимней

Один чужой,

Хотя в подарочной корзине

Цветок есть мой…

Раскрыты двери их и звоны

Трамваев долетают вверх,

Где тает дым от сигарет

Бесед воскресных,

И влюбленных

Люблю я шепот удивленный,

Когда увидели меня,

Без памяти и без коня…

Лепестком багровой розы

И в России, и на Мальте

Все у русских так похоже…

Все заказывают драку

Генералы, что на свадьбе,

На Полянке, и в Ираке

Контур крови на асфальте…

Выбивает дождь чечетку

У церквушки на Арбате,

У меня не кровь, а водка,

На нее мне и подайте…

Но жадно ты глотаешь воздух,

И вдоль горячего столба

Искрит, раскидывая звезды…

Пролила на бумагу сознанья,

Потных букв виноватая горсть –

На губах шелуха оправданья…

Есть кому помолиться

И долги заплатить.

Знаешь, ты наши лица

Там не сможешь забыть…

За Тебя!

Есть кому поплакать,

Во все лицо зарыдать.

Музыка – это братство

Тех, кто не может молчать…

Видно; Тот, кто всех выше

Чью Ты тронул печать –

Он Твою музыку слышал,

Как ты не тщилась молчать…

От плевков или кала – не знаю.

Нервам больше, чем потной струне,

На концерте страданья достанется…

Песок на берегу – как ты была суха…

Над городом туман

(Я от мира отрекся….)

Над городом обман

Букетом вечных флоксов,

Как ты была слепа,

Я как-то вдруг осекся…

Теперь тебя смешат другие клоуны,

А старый пьяно спит на канапе…

Мясистый нос и буря бороды,

Толстой, стянувший одеяло с века,

Укутавший им лучшие умы…

На языке двух чаш.

Сегодня первый вечер наш.

Будешь дергать меня –

Свою куклу…

Украдешь мое сердце,

Я даже не вспомню –

Зачем…

Но позволь выбирать

По карте из колоды

Набухшей…

Я устал быть вальтом

В парике, в панталонах

И буклях,

А других должностей

При тебе не осталось

Я скоро сам тебя найду.

Мне мало времени осталось,

Чтобы найти свою звезду.

Я обошел свои владенья,

Остановился у реки.

Звезда упала в сновиденье

Кольцом со вздрогнувшей руки…

О недождавшаяся слов,

Я не сыграл заглавной роли

В красивейшем из тоих снов.

Вообще я ничего не делал,

Лишь пил и плакал над судьбой…

Рисунок на асфальте мелом

Тебя запомнил молодой…

Как связь с тем прошлым,

Что звучало громче

Любых оркестров ветра и огня,

Рек и морей –

Без кораблей и кормчих…

Порвались все, осталась лишь одна,

Я с ней гитару протяну тебе –

Несломанная запоет она,

Затронув струны, скрытые в душе…

Дрожит моя серебряная нить.

Я умоляю: “Поиграй еще…”

Я знаю все, что надо говорить,

Когда от слез дрожит твое плечо.

Не утешит тебя,

Не спасет.

И не встретимся мы

Даже под Новый Год.

Белый Ангел зимы

Не поддержит тебя,

Не утешит.

Не боящийся тьмы,

Он боится нас грешных.

Ты остался один

В этом поле заснеженном –

Веры муж, друг Любви

И любовник Надежды…

Последний час истекших суток,

Ночь улыбнется сквозь усы

Деревьев, чей оскал так жуток.

Качнется маятник луны

В прямоугольнике оконном

И с дрожью очутимся мы

В небесном озере бездонном…

Скользну в этот чернеющий прогал,

Пусть Библия обнимется с Кораном!

Для тех, кто никогда их не читал…

Стою один среди зимы,

Мечтаю я: вот миг единый,

И еще будем вместе мы.

Когда февральские морозы

Покроют даже небо льдом,

Я не спрошу себя сквозь слезы:

А что потом?

Я знаю, что наступит лето,

И его жаркие лучи

Мысль гениального поэта

Прервут, порвут, как калачи…

На запах хлеба соберемся,

Как пальцы, сжатые в кулак.

Споемся мы или сопьемся?

Нет все не так…

…Как разъезжались экипажи

Увы, не помню. Так был пьян.

Лишь только с неба корчил рожи

Луны изгиб, луны изъян.

Лишь ты одна осталась рядом,

Облокотилась, замолчав.

На муть окна, куда нарядная

Толпа исчезла второпях…

Когда в даль темную аллей

Уехал экипаж последний,

Паж одинокий у дверей

Стоял прозрачней тени бледной

И задувая свеч костры,

Со скрипом закрывая окна,

Мечтал, что ,может быть и ты,

Как он сегодня одинока….

Долго ль жилка от дождя,

Напружинясь, будет биться

На виске у октября?

Твои губы улыбнутся

И завянут, как от ветра,

Вянут поздние букеты,

Не успевшие проснуться.

Но палкой на песке,

Ногтем на палке,

Спичкой на руке,

(Ведь показалось же в какой-то миг:

Вот-вот он стих…)

Хотел я записать

Хотя бы слог,

Вот- вот не смог…

Не подошли, как только их ни звали,

Знать, утонули посреди реки,

Которой я названия не знаю…

Птицу не выпустили в полет.

Только вот кто это над головою

Крыльями машет и песню поет?

Было письмо не написано. Знаю

Я все слова, что стоять в нем должны.

Как провожающие на вокзале:

Очень нежны, никому не нужны.

Было письмо или не было вовсе

Даже касанья пера и листа.

Вон выгибается неспроста

Тело стола так, что хрустнули кости…

Счас рябин золотятся костры.

Ветер слитки сгребает на кладбище,

Где кресты так печально грустны…

Говори, я все снесу.

Твоя жалость – это жало,

Погубившее осу…