Анатолий ЯКОВЛЕВ ©Планета ЖизниУРАГАНБыл ураган. Из дальних, верно стран.А может, местный погулял в отраду. Как уркаган подкрался ураган - а говоря по-умному: торнадо. Из ломких листьев и сухой травы, всосался в землю пыльными губами. Прошёл, не поднимая головы. Электропровода сорвал на память. Как шею, дачнику свернул пристрой. Лягушек покатал на верхотуре. Потом иссяк - и в ураганный свой домище, набираться новой дури. - Стихия! - возмущались старики, пока старухи голосили в страхе, - промыть бы климатологам мозги! Стихия... Но причём тут люди, на хер? ВАМПИРЫМы столько говорили о любви,что треснули и пересохли губы, что жажда обрела синоним "глупость" - и хочется прокушенной крови. Вот так в вампиров обращать любовь умеет тех, кто нежен, как травинка. Вгрызаются "вторые половинки" - и пьют, и пьют, и пьют друг друга кровь. ПЛАНЕТА ЖИЗНИИз никакого-то далёкогопространства времени пространства метеорит, искря пылинками, летит, тупой, как постоянство. Летит - а крыльями не машет. И кажется - стоит на месте: такие, знаете, масштабы Галактики крутого месива. Влетает в атмосферу, плющится, грящими боками дохает - почти расколотый, придушенный стремительным гранитом воздуха. И разлетается. И жмурится от ослепительного трения Планеты Жизни - именуемой фан-клубом Божия творения... Свистит. Не то, чтоб неминучий, не то, чтоб рок - или иначе. Но, дай-то Бог, убьёт при случае какого-либо неудачника!.. АНДРЮХАПодкисло баночное пиво -а нам с Андоюхою по хую: взасос, роденовски красиво, мы пьём на брудершафт, целуясь. Не потому, что это "круто", а просто губы есть, зараза. Братан... Андрюха! Кроме шуток порвём, кто скажет: пидаразы. Дни просвистели, как вагоны. - Десяток лет. Считай, что пожил! - Кому-то звёзды на погоны, кому-то - шрамами по коже. Гляди, а пиво-то сожрали... - Конечно, сбегаю. Без сдачи!.. В какой стране тебя долбали? Каких долбал "солдат удачи"? И, выдирая из кармана бледнеющего идиота, какие втаптывал в барханы семейные - на счастье - фото?.. Да, сука жизнь. Причём, в натуре. Давай, поплачем, что ли сухо. А пули? Пули, они дуры: летят в зрачок, а месят брюхо... А может, к бабам - и "налево"? А может быть, "догоним" водкой?.. Андрюха загляделся в небо - где птицы, Бог и самолеты... СЫН ВСЕЛЕННОЙ- Блядство! Гравитация… прижалотак, что из пупа сочится сало. - Всё "в ажуре", Вася? Я - Второй. - Кнопка торможения запала! - Вася! С возвращением домой!.. Хлеб и соль, официальный голос. Красный орден с надписью "За космос"... Вася тоже человек, хоть скромен: с поднебесья, а рыгнул - по-свойски! Васю долго рвёт на космодроме... Новая ракета - при параде. Ведь ученье - тьма, наука - свет! Генеральный обнимает сзади, говорит, прямой, как пистолет: - Хочешь в космос, Вася? Или нет?! Вася хочет в космос! Там видна голубая, как бомонд, планета, и летает шариком слюна, и с "гусиной кожею" Луна, и боишься врезаться в комету... Не пугает зеркало похмельное рожей, полной скорби мировой. Человек, и правда - не земной: сколь Земля ни плющила его - человеку мать его Вселенная! АНГЕЛ ПОГИБАЮЩИЙРаз ангел - из простых, однако, в беломкрылатой тенью посетил сортир - спознать, как там у плотских с этим делом, и вообще, познать, как скроен мир. Мир скроен был из кафеля, извёстки, железных труб - мир был вельми жестокий, но подходящий для приватных дел - что ангел ясноглазо углядел. Он кротко вперил взор. Смотрел, немея, смотрел… а дядьки, бросив писсуар, астральную ему свернули шею, приняв слугу небесного за гея - с яичницею спутав Божий дар!.. САГА СНАЯ поведать хочу о Хельге,королеве ушедших кельтов, о железных руках, в которых чуткость пальцев и соль воды. О бедре, где рубцами руны возвещали: добра и света! Но она никого не любила - кроме солнца и моря... Хельга знала приметы жизни и могла направленье ветра угадать по траве, бегучей, как приливная рябь во фьордах. И могла направленье птицы в пух и прах упредить стрелою. Но она никого не любила - кроме солнца и моря... В самых сказочных, злых чащобах Хельга знала тропинку к дому - круглый каменный дом с плющами и пылающий маслом кувшин. И порою качались тени в окнах бычьего пузыря. Но она никого не любила - кроме солнца и моря... Если вдруг мне приснится Хельга, чьи уста пили вереск гномов, о которой баллады эльфы пели, тонкие, как цветы. Я спрошу: почему ты не любишь никого, кроме... Боги! Любовь - я знаю, как она горяча на солнце - как она холодна в море... MEUS SCATURIGOМы два часа проговорили впредь,на вечность - а когда ещё случится? Когда по-карфагенски рубит медь, а солнце всё едва-едва лучится. - Наверно, много обуви сносил? - Не слишком, чтоб вконец убиться. Она: - Твой Бог совсем тебя забыл... А я: - Мой Бог опять влюбился! - В кого? - В живую женщину - зимы и лета - не резон ли это? Ab origine - знала... - Но, как мы, она: из музыки, поэзии и света! Былое не беда моя - вина. Стал человеком ящер мезозоя - так иногда светлеет тишина, взорвавшись августовскую грозою! - Ты счастлив? - Да. - Твой Бог? - Ревнив, как Бог, и верен, ты же знаешь, как собака: он ей, как Солнце, подставляет бок - пока мой заживает после драки. Она - спасла. - Спасает и... - Любовь! Любовь спасла во мне - сухие корни взрастила - превратила слёзы в кровь. - О! Женщина-Сотер... но absit omen!.. - Троих не стало. Думала - и ты... - Но (смех) последней умирает вера! - Спасибо, Сабия! Ты всё растишь цветы? - Я всё ращу цветы... И - spira, spera! МУСТАНГИБывает - темнеет в глазах от страданья:и света не взвидишь - и Божьего даже, и лишь очертания улиц и зданий - закрашенной геометрии тяжесть. И дрожью зубовной мельчают вены, и даже шёпот - давится стоном. В такие минуты встают на колени люди, что прежде плевали в иконы… Но мы - из породы, что самоубийцы седлали, хрустя черепами о камни. Мы - звери, мустанги. Мы - хищные птицы, чьи крылья в полёте ровны, как дыханье. Мы жили да были, как в сказке. Скитальцы, мы шли под огонь, как мальчишки на танцы. Мы боль усмиряли - под ноготь иголкой. Мы били в живот - и тыкали пальцами в душонки, часами зовущие Бога… Судьба - не монета. "Орёл" или "решка - гаданье пустое, как небо с придуманным Богом над нами. В глазах потемнело? Так то не страданье - а ночь… Эгоистка! Должны же прожариться пляжи Майями? Есть лавка. Заложим надежду за "было"? Я накоротке с этим ростовщиком. Я знаю - я рыл для любовей могилы. Как скоро они порастают полынным быльём! Едва угадаешь, что мается там человечность. Едва разберёшь под бугром - шевеленье любви. Но вбиты колами осины - и бесится вечность, и листья сдирает. И воют за ней соловьи!.. Мы - звери, мустанги! Затопчем сто миль иноходью. А пуля настигнет - так, дуру, по свойски простим… Туда - где страданье: есенинских "чувств половодье". Где сам горизонт - берега. Где не тесно двоим! ПЕРВОДАПервый выдумщик - ангел с железными крыльями.где не петь альбатросу, не плыть кораблю - на планете Вода начертал посейдонными вилами бестолковые буквы: люблю. Эх, плечо раззудись! Ох, ты, мощь небожителя! (Божий дух, что "носился" - и тот, от греха - в небеса.) Расписался - что волны любви концентрические По сю пору захлёстывают сердца. И сердца утоляют надежду и веру, и заходятся в яблочно-сладких толчках… А теперь это чудо на кухнях зовут Люцифером. И рассветы приветствуют в солнцезащитных очках. ОСВОБОЖДЕНИЕЯ твой раб. Ты - рабыня, слов нет.Только это ни сыро, ни сухо - если в спину прощальный дуплет заглушить поцелуями в ухо. Если, брюхо нанизав на кухонный нож, утолить поцелуем последнюю жажду, умеряя в объятьях смертельную дрожь… Так рабы обретают свободу однажды. ЛЕДОХОД ТЮТЧЕВАЛёд пошёл! Мосты ломает!Утонули три мальчишки! Гвоздики - тук-тук - по крышкам. Мамкам: гром в начале мая... Се недаром Тютчев чуял - волчий нюх аристократа - по Росси впрок тоскуя, живописуя Карпаты. Тютчев знал, что в ледогонку, с пьяным мужеством и риском - за мальчишками утонут три придурка-альтруиста. Три поДдонка-водолаза их достанут за "привесок". И замкнут на том, заразы, круг событий деревенских... ЗАДНИЙ ХОД!Куда ты задним, машинист,затылок "ёжиком" скавычив? Торопишься на дикий свист припёртой к рельсам электрички? Куда ты - задним?! Без гудка! Ведь за спиной не сотни - тыщи бетонных тонн "товарняка". И габаритные - в пылище. Тогда, как судорожный крик, вагоны подлетят на воздух - ты обернёшься им, старик, из "хаты с краю" паровоза?.. Ангелы в респираторах святых помянут, частицы детей в целлофаны муруя. А машинист - пожалеет в Аду, о том, что тогда не заснул - а умер... ЧЕЛОВЕКЯ знал человека, что спичкой - проткнул платан.В стране, где большие моря и короткие реки. Но даже, когда бы я не был там, я знал бы этого человека. Я иногда бы его встречал, как прежние боцманы штиль встречали: в обиде и тесноте зеркал - до боли расширенными зрачками. С ПОЛЯЯ в воздух с поля взмыл - летучемышьих крылрасправил розовые перепонки. И ветер, толи набираясь сил, толи теряя их - свистел вдогонку. Я думал - полетаю и пройдут и дурь, и блажь. Но подвели закрылки... Опричь природе люди не идут - я в воздух с поля взмыл. И - об асфальт затылком. ОН ЕЙ ПИСАЛ…О.В. Он ей писал "без нежности, без ласки".Натянут, как басовая струна, он дёргался - и дёргалась стена - лоб в стену - под напором волчьих гласных. Он ей писал без "нежности и ласки". И фразой била по щеке она... Он её писал о мире от начал! Он говорил про населенье неба!.. От мёда - губы склеились в печать. И хочется простых воды - и хлеба. НЕ В БЕРЕГАХЭтим водам уже не войти в берега.Им в долинах пропасть чужеродных. Им разлиться, всочиться в траву и снега. И торчать "островками природы". Потеряются воды широкой реки. Рыбаки не дождутся улова. Эти воды - болото. И там кулики, Подыхают, его славословя! ЦЕПЕЛЛИНЫАркадию Аршинову Прежде строили циклопические "Цепеллины"наполняли их водородом газом легче воздуха но тяжелее огня Строили "Цепеллины" с раззолоченными гондолами и вальяжные пассажиры приспустив цилиндры вводили туда под ручку пахнущих розовою водою дам - Просто глянуть на землю с высоты промышленника-небожителя а заодно убедиться есть ли Бог "Цепеллины" наполненные водородом становились огненными шарами унося души своих пассажиров в соответствии с оплаченными билетами на небо Потом дирижабли наполняли инертным гелием и они по инерции поднимались в воздух по инерции следовали заданному курсу по инерции совершали посадку а пассажиры по инерции говорили с такой высоты заметно что земля круглая а Бога нет А потом придумали воздушные шары с газовыми горелками безопасные как женские прокладки игрушку для "среднего класса" и скучающих пенсионеров в бейсболках азартно разглядывающих с высоты птичьего полёта похожий на топографическую карту ландшафт и жующих гамбургеры и хот-доги А вокруг шаров пыхающих газовыми горелками оснащённых альтиметрами и прочей душеспасительной механикой вокруг шаров то в форме эмблемы "Red Bools" то банки "Pepsi" вокруг шаров с воздухоплавателями и пассажирами с парашютами за спиной Вокруг носятся тени тех вальяжных пассажиров пассажиров "Цепеллинов" и они поправляя обугленые смокинги и жуя сигары обёрнутые пятидолларовыми банкнотами плюются чтоб они подавились своими бутербродами! И берут под локоток своих дам по прежнему пахнущих розовою водою взмывают и на высоте откуда падают метеоры Бог улыбается им подрагивая нижней губой... ПОДСОЛНУХО.В. Ты прикладывала к соцветию подсолнухаледяную обветренную степью голову? Тогда теплеет ухо - а хочется, чтобы сердце. Но - увы! - подсолнух не тот цветок, от которых тают женщины. И бронзовый жук ревниво всползает по стеблю, перебирая лапками как шахматист - варианты, проверить: кто коснулся его Солнца?! И не различая тебя - не тот масштаб - думает (а жуки умеют думать): наверное, это Тот, кто создал моё Солнце - кто ещё посмел бы его коснуться? - и молитвенно складывает лапки... Тебе. ПОДОНКИЗатеяли дело не в шутку подонки:ножи - в голенища, за плечи - котомки. Идут чередою, по обочь глазея - Гаврил, Михаил и звонарь Федосеев. А по сторонам - разорённые дали, в таком далеке - что и видно едва ли. И думкают думку о том, "что посеешь..." Гаврил, Михаил и звонарь Федосеев. А сеяли кучно, да выперло - с кукиш: цветёт луговина - за гривну не купишь. И за васильками синюшного поля озимая рожь золотится подпольно. Решают: не кучно, а рядко бы сеять - Гаврил, Михаил и звонарь Федосеев. Шагают, пылят - о насущном, о главном: как прежде оно было гладко и славно!.. Чужим переломят последнюю корку Гаврил, Михаил, Федосеев - подонки. И крестятся нищим. И пьют не до "рожек". И на подонков почти не похожи. А нож в голенище - так это на случай: пырнуть за грехи придорожную сучку. Бог даст - нуворишку разделать на части. Звони, Федосеев, за Стенькино счастье! Скрипят сапоги, хрипнут автоколонки... Что с "местных", что в "мерсах" - подонки, подонки. ЧЕРТОПОЛОХстихи для мамы Садила розу - а попёр чертополох! -Из солнца, перегноя, вдохновенья. Он тоже колок - и в цвету неплох. Он тоже человек, хотя растенье. Зато плечист - как воин в поле голом. Зато не облетает на ветру. А розы вянут без водопровода. А розы рассыпаются в жару. Чертополоху - дождевая влага. Сдувают пыль с него не дамы - а ветра. Не настоять духов на нём. И не составить Букета - разве только для врага... Угасли розы. Хоть их на ночь - в ванну. Мир не спасла искусства красота. Как джонки, лепестки расплылись рваные: Кому - куда. И вместе - в никуда! Но весь сезон, пока не изнемог - До жилочки не порывая с жизнью связи - Под солнцем проторчал чертополох: Колол шипами - а мечтал букет украсить... Не говорите о чертополохе, Что "чёртов" он - и "глаз его дурной". Когда дела в оранжереях плохи - Дают полцарства за цветок степной! БАЛЛАДА О НЕЙРыцарь Феликс обнажил клинок -с лязгом вырвал меч из ножен. Действие последнее. Звонок. Подле конь тревогою стреножен. За бронёю, шорами - глаза красные, как только из таверны... Рыцарь Феликс бросил тормоза и убьёт соперника наверно. Только-только сбитые с коней, пиками, скатившимися с рёбер - рыцарь Феликс думает о Ней. И о Ней же - юный рыцарь Роберт. Думают - как будто дума голод, утолить который не посмей - не о смерти! Смерть - докучный повод. А причина? А причина в Ней. Что в шатре, на троне, с пенным кубком - схлопывает крылышки ресниц, приторно облизывает губки и не опускает глазки вниз. Но её ресницы-крылья - коршун, к мертвечине свежей приготовлен. И ресницы лязгают, как ножны. И губа прокушена до крови... Всё. Сорвали латы, не надеясь, что Фортуна корабли не топит. И - глаза в глаза - вояка Феликс и, горя румянцем, тонкий Роберт. И мечи в две молнии-удара завершают графскую забаву. Левый бок взрубает Феликс яро - Роберт успевает взрезать правый. И враги мгновенье смотрят в небо, удивляясь, как оно мутнеет. Рыцарь Феликс думает: нелепо... Рыцарь Роберт думает: нелепость... А Она - княжна-лягушка в луже - хохоча, порожний бросив кубок, белозуба, хлопает в ладоши! Зло опять осталось незамужним... ЕЩЁ О ПЛАНЕТЕ ЖИЗНИЭлис (Elizabeth Anhel) Я поведать хотел, как в кармане бесформенна фига.Я поведать хотел о берёзовой музыке Грига, под которую Сольвейг - Лив Грет Пуаре - выбивает мишени, как рация - точки-тире. Я поведать хотел о весёлой науке прощанья, и ещё о печальной, как знанье, науке прощать. Но любовь не прощает любви. Но любовь развращает. Три "любви" на строку! Так, какое прощание, блядь?.. Я поведать хотел о "Титанике" кверху винтами, о матросе, в отсеке "задраенном" - выше и выше - к подбородку вода - вот, забулькает в глотке дыханье... Но узнал из газет, что подлец-таки выжил. Я поведать хотел о прекрасно стареющей Дженни в полушубке из снега, с губами - мудрей Моны Лизы. Но... unspeakable - значит, ни слова о женщине, по которой... А в Швецию - тоже шенгенскою визой? Я поведать хотел, наконец, о сжимающей сердце пружине, что однажды подвинет боёк и - овальное фото и насыпь... Я поведать хотел о Земле, что зовётся Планетою Жизни, потому что из фильма не ясно: "Есть ли жизнь на Марсе?" |